Если вы читали фантастический роман Джорджа Оруэлла "1984", то должны помнить, каким образом сломили сопротивление диссидента Уинстона Смита. Это было в подвалах министерства любви. Избитому, измученному пытками, но еще не сдавшемуся Смиту показали продолговатую клетку с голодными крысами. К торцу клетки примыкало нечто вроде проволочной фехтовальной маски. Маска должна была плотно охватить лицо привязанного к креслу Уинстона, после чего оставалось лишь открыть задвижку. Ему сказали: "Крысы удивительно чувствуют беспомощность человека. Вы видели, как прыгают крысы? Они прыгнут вам на лицо и начнут вгрызаться в него. Иногда они первым делом набрасываются на глаза. Иногда прогрызают щеки и пожирают язык..." Так сказали Смиту, и он не выдержал, предал любимую женщину Джулию, тоже диссидентку.

Случайны ли здесь крысы? Случайны ли они в страшном рассказе Эдгара По "В когтях инквизиции" или, скажем, в знаменитом романе Альбера Камю "Чума"? В нашем обыденном представлении крыса - едва ли не самое полное воплощение агрессивного и мерзкого Зла. Того самого, которое нередко ассоциируют с жестокой звериной сущностью и противопоставляют доброй сущности человека.

Между тем, крысы бывает разные. Любопытные результаты дал научный эксперимент, в котором использовали врожденное (стало быть, очень сильное) стремление крыс значительную часть времени проводить в замкнутом пространстве. Для эксперимента создали уютные крысиные домики с пружинящими полами. Заходя в них, животные своей тяжестью замыкали электрическую цепь, и это вызывало жалобный писк помещенной неподалеку крысы-жертвы, поражаемой слабыми импульсами тока. Оказалось, у некоторых крыс довольно быстро вырабатывалась Реакция сопереживания, и они перестали посещать свои искусственные убежища, либо резко сокращали время пребывания там.

Задумаемся над значением этого факта: чтобы не причинять страданий себе подобным существам, животные способны подавлять природный инстинкт, как бы переступать через свое крысиное "Я". Другая часть крыс начинала поступать подобным образом лишь после того, как сами побывали в роли "жертвы". Нашлись среди крыс и "несгибаемые натуры", этакие "супермены", у которых так и не удалось выработать рефлекс сочувствия, избегания криков боли партнера. Эксперименты позволили классифицировать подопытных животных, разделив их на три категории: "прирожденные добряки" (альтруисты), "открытые добру" и "жестокие" (антиальтруисты). Соотношение указанных категорий в количественном выражении составило, соответственно, 31, 45 и 24 процента (запомните эти цифры, особенно первую.)

Итак, крысы, одинаково злые для нас, "внутри себя" существенно разные. Не такова ли в действительности и наша хваленая человечность, не таков ли человек по отношению к своим собратьям? В научном мире хорошо известны опыты американского психолога С. Милгрэма. В этих опытах, следуя инструкции экспериментатора, испытуемые (а это были студенты, то есть люди с достаточно высоким уровнем интеллектуального развития и с определенной нравственностью) должны были нажатием педали посылать партнеру, а затем постепенно усиливать болевые электроимпульсы. В действительности эти импульсы существовали только для "палача". Находящаяся в соседней кабине "жертва" по сговору с исследователем лишь имитировала нарастающие по интенсивности крики боли. Так вот, только одна треть (33 процента!) испытуемых сразу же отказалась от жестокого эксперимента. Остальные продолжали следовать инструкции. Этот опыт неоднократно воспроизводился в разных местах (Рим, Мюнхен, Принстон, Нью-Хейвен) и всякий раз давал количественно близкие результаты.

Отмечу еще одну любопытную деталь первого из описанных экспериментов, поскольку она позволяет продолжить очевидную аналогию между животными и людьми. Речь идет об установлении бесспорного факта влияния алкоголя на поведение крыс. Под воздействием алкоголя полностью подавлялась реакция сопереживания даже у "прирожденных добряков". Разве не видится за этим фактом образ пьяного убийцы, погромщика, насильника? А "исполнители" из ГБ или СС, которым до и после акции полагалась некая доза спиртного?..

Природа человека двойственна. Давно уже никто не отрицает не только его "телесную", но и поведенческую близость меньшим братьям. Однако степень этой близости (стало быть и степень различия) можно понимать по-разному. Вынесенным в эпиграф статьи гордым (хотя и с привкусом горечи) словам Виктора Франкла можно, например, противопоставить Варлама Шаламова: "В человеке гораздо больше животного, чем кажется нам. Он много примитивнее, чем нам кажется. И даже в тех случаях, когда он образован, он использует это оружие для защиты своих примитивных чувств. В обстановке же, когда тысячелетняя цивилизация слетает, как шелуха, и звериное биологическое начало выступает в полном обнажении, остатки культуры используются для реальной и грубой борьбы за жизнь в ее непосредственной примитивной форме".

Я столкнул здесь мнения Франкла и Шаламова не только потому, что среди читающих людей они широко известны - первый как крупный западный философ и психолог, второй как автор незаурядной прозы, прежде всего жестоких "Колымских рассказов". Из многих контрастных высказываний о природе человека можно было бы выбрать и кое-что покруче. Но есть одно обстоятельство, делающее такое сопоставление особенно значительным. Франкл и Шаламов оба прошли концлагерь, соответственно гитлеровский и сталинский. Оба чудом остались в живых. Но выводы из пережитого сделали диаметрально противоположные.

"В человеке гораздо больше животного, чем кажется нам..." Гораздо больше - это сколько? Чем вообще человек отличается от животных? Только интеллектом? Было бы ужасно, вычитая из человека животное, получить в остатке один лишь интеллект. И вот почему.

Прогрызая щеки и пожирая язык беспомощной жертвы, крысы - неважно, реальные или вымышленные - делают это бессознательно, повинуясь природе. Как, скажем, и птицы марабу, пикирующие с жаркого африканского неба к раненым солдатам, чтобы выклевать у них, еще живых, глаза (очерк Эрнеста Хемингуэя "Крылья над Африкой" времен войны в Эфиопии). Не сомневаюсь, что и акулы, сипы, крокодилы столь же жестоки. Однако если не все жестокие действия животных (жестокие, естественно, с человеческой, а не звериной точки зрения) биологически целесообразны и необходимы, то все они непроизвольны. Иными словами, они естественны для данного вида. Следовательно, Зло (в точном смысле этого слова) здесь отсутствует. Адекватное определение Зла предполагает не просто жестокость, но жестокость, помноженную на интеллект.

Дело тут не только в том, что человеческий разум в принципе равно совместим как с Добром, так и Злом. Гораздо важнее другое, то, что интеллект порождает сугубо человеческие формы жестокости, до которых животным никогда не "подняться".

Знаете ли вы, что такое тергоровый рефлекс хищника? В зоопсихологии до сих пор нет однозначного объяснения странному поведению тигра, льва, волка, которые, забив оленя, антилопу или овцу, долго трутся о еще теплое, еще живое тело жертвы. Да что там тигр, наша домашняя мурка таскает из комнаты в комнату полузадушенную мышь, мурлыкая от наслаждения и тоже все трется, трется об ее тельце. Иной раз и не съест, бросит, но обязательно закогтит, заласкает до смерти. Научные объяснения данного феномена привычно вращаются вокруг его биологической целесообразности. Говорят, что это игровые формы поддержания и развития охотничьих навыков. Что ж, вполне может быть. Но не взглянуть ли под этим углом зрения на некоторые поступки "венца творения"? Возможность вызвать у потенциальной жертвы чувство страха и покорности, доступная лишь человеку способность унизить жертву, насладиться властью над ней - такое удовольствие слабее или сильнее, чем наслаждение хищника судорогами смертельно раненой овцы?

"Мучить жертву куда интереснее, чем просто расправиться с ней" (А. Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ"). Вот это "интереснее", вероятно, и выражает сугубо человеческий компонент жестокости. Ни про волка, ни про кошку не скажешь, что им интереснее. Без осознания мучения жертвы это невозможно. Ментальный оргазм, продление интеллектуальной эрекции - в таких сексологических терминах можно описать подобное поведение мучителя-садиста.

Впрочем, "высшие", то есть интеллектуализированные формы жестокости - отнюдь не предел "достижений" в данной области. Как известно, разум человека обладает еще и способностью к саморефлексии (то есть, к пониманию значения и смысла собственных влечений, поступков, эмоций). Эта способность находит свое выражение в таких удивительных феноменах, как наука жестокости, философия жестокости, даже эстетика жестокости. Эстетика? Да, безусловно. Прозвучавшие выше сексологические мотивы в этом плане особенно показательны. Чтобы убедиться в этом, достаточно вглядеться в подсознательные глубины индивидуальной половой любви, той самой, которую один из классиков марксизма относил к высшим достижениям цивилизации.

Поэтика романов знаменитого французского маркиза, давшего имя садизму, - всего лишь первый (и потому для его времени скандальный) прорыв в запретную тему. Далее она неоднократно была представлена вполне респектабельными произведениям и авторами, включая наших убогих инженеров человеческих душ. О чем тосковал лирический герой одного из самых видных поэтов военных лет?

Интересно, что совсем недавно известная поэтесса Римма Казакова назвала эти строки о пытке "нормальными стихами о нормальных человеческих чувствах".

Разумеется, тема "Интеллект и Зло" далеко не исчерпывается одной лишь сексопатологией. Хотя сексуальным маньякам именно интеллект помогает длительное время действовать безнаказанно. Американец Банди и житель Витебска Михасевич - более 30 жертв на счету у каждого. А вурдалак Щекатило? 55 трупов детей и женщин, изувеченных до такой степени, что сдавали нервы даже у судебных медицинских экспертов. Словно огромная крыса этот душегуб вгрызался в щеки живых людей, откусывал им язык, уши, пальцы... Но, повторяю, проблема гораздо шире. Обобщая, приведу слова современного писателя, известного своей приверженностью "черной правде": "Еще в древней пещере, выхватив кость у более слабого брата своего, более наглый и сильный брат подписал себе смертный приговор, и пятнадцать тысяч войн, происшедших на земле, восемь миллиардов людей, сгоревших в военном смерче, - это исполнение самоприговора, это - страшное проклятье земное и небесное тому существу, которое употребило разум свой не по велению Божию, не по назначению природы, исказив лик свой и запакостив планету" (Виктор Астафьев).

А что же Добро? Как и Зло, Добро в человеке древнее интеллекта и, безусловно, сильнее его. Подобно тому, как рефлектирующий разум способен создавать философскую либо эстетическую концепцию Зла, он и Добро пропускает через свой механизм, поднимаясь до таких вершин нравственного подвига, до таких высот альтруизма, к которым ни одно животное не может приблизиться.

Но если мы видим отнесенность Добра и Зла, с одной стороны, и интеллекта человека, с другой, к разным измерениям, то возникает одна жгучая проблема. С разной степенью осознанности она присутствует и в религии, и в философии, в разговорах людей, далеких от "высоких материй". Везде - на фронте, в театре, на кухне, в очереди, на работе. Эта проблема вот какая: Добро и Зло в нас - вместе или врозь?

Мое раннее детство пришлось на те блаженные времена, когда Красная Армия была всех сильней, когда молочницы приносили на дом свой экологически чистый продукт, а белые валенки с загнутыми голенищами считались верхом элегантности. И когда еще не перевелись няньки. Старая няня Дарья разъясняла мне: "Вот видишь, детка, тольки-тольки человек народилси - сичас Бог к ему верных ангелов посылае. А Сатана тож не дремле - бесов своих шлет. Кто, значит, первый душу захвате. А душа наша, детка, на двоих исделана, на два тоись места, хошь ангелов туды суй, хошь бесов, более двух не вмешшае. Вот и выходе - кому два ангела досталось, энтот добрый, святая душа. Кому два беса - энтот злодей лютый. А кому по ангелу и бесу - энтих, детка, в миру самое многое, грешных. У их ангел на свое тяне, а бес на свое. У детки нашего, у Виталика, два ангела в душе". Так говорила няня, в то время как "детка" рассеянно внимая, обдумывал, как стащить из буфета банку с вареньем и какой стул поставить под окно ванной комнаты в нашей коммуналке, где по вечерам мылась соседская девчонка Шура.

Под старость вспомнил я этот рассказ и ахнул: до чего же совпадает он с долевым распределением экспериментальных крыс - "добрых", "открытых добру" и "злых" (напомню: соответственно 31,45 и 24 процента). Припомнились также опыты Милгрэма. И хотя со студенческих лет знаю выведенный еще в прошлом веке "закон множественности причин и смешения их следствий" (Дж. Милль), мне трудно отказаться от сравнения старой притчи об ангелах и бесах с научными поисками современных психологов и нейрофизиологов. Что там ни говори, биологически, редукционизм, сближающий человека с животными, ищущий истоки души в поведении собак, крыс, обезьян, - не только интересен, но и достаточно убедителен.

Разделены ли в мире Добро и Зло, по отдельности ли они воплощены в разных особях, или слиты в одной личности как силовые линии противоположной направленности ("ангел на свое тяне, бес на свое")? Можно ли в самом деле вывести некую универсальную формулу "распределенности Добра и Зла", построить математико-статистическую модель конфронтации Христа и Антихриста?

Как уже сказано, обыденные представления - в религиозных, в светских ли вариантах - вольно или невольно также вращаются вокруг альтернативы, "врозь или вместе". Среди староверов, например, по сей день бытуют две концепции Сатаны - "чувственная" и "духовная". Первая исходит из того, что Дьявол есть существо во плоти, вторая видит в Антихристе некий дух Зла, символ постоянного противостояния в каждом человеке. Отвергая представления об абсолютном Зле, они в то же время подрывают и авторитет абсолютного Добра, делают крайне сомнительным существование "святых людей". Так, например, специальные приборы бесстрастно фиксируют половое возбуждение у вполне добропорядочных мужчин, не склонных ни к каким сексуальным извращениям и отклонениям, когда им демонстрируют видеофильмы со сценами изнасилований или с обнаженными маленькими девочками. Так что с научной точки зрения гипотеза борьбы Христа и Антихриста за душу каждого человека представляется вполне убедительной.

В смутное время душа ищет утешения в какой угодно химере. Поэтому меня привлекает тот научно установленный факт, что в "природе" Зло количественно уступает Добру (24 процента против 76). Хочу также отметить, что "духовная" концепция Сатаны в сравнении с "чувственной" не только более убедительна, но и более гуманна. Да, да, гуманна! Дело в том, что проблема "вместе или врозь" далеко не абстрактна. Ведь если Добро и Зло изначально навсегда разделены, то единственный способ преодоления Зла - его уничтожение. А стало быть, надо уничтожать неисправимых носителей Зла, этих "полномочных представителей" Антихриста в миру. В таком случае, любая категория людей может быть заподозрена в служении Сатане - безразлично, с религиозной, светской или даже "научной" точкой зрения мы имеем дело. Сегодняшние призывы к уничтожению либо изгнанию иноверцев, масонов, коммунистов, демократов и т.д. - осознанно или неосознанно опираются на представления об автономии Добра и Зла.

Разгадывая феномен человека, нужно в конце концов обратиться и к тому, чем он, без всяких сомнений, отличается от животного - к совести, составляющей сердцевину того непонятного, что именуется душой. Критикуя биологический редукционизм, Франкл называет совесть "органом поисков смысла жизни", "подсознательным Богом".

В одной из повестей Герберта Уэллса некий доктор Моро на отдаленном острове проделывал удивительные опыты - путем сложных и болезненных операций превращал животных в людей. Центральная идея повести - конфликт между звериной Природой, жаждущей крови, и человеческим Законом, запрещающим убийства. Сама по себе трансформация тела животных оказалась недостаточной. Поэтому в специальные часы "звериный люд" острова собирался для совместного заучивания заповедей Закона. Хоровое чтение каждой из них завершалось вопросом-заклинанием: "Не ходить на четвереньках - это Закон. Разве мы не люди?.. Не охотиться за другими людьми - это Закон. Разве мы не люди?.." Увы, эти "политбеседы" не помогли. Опьянев от вида и запаха однажды пролитой крови, "зверолюди" учинили на острове всеобщее побоище. Доктор Моро изменил анатомию животных, дал им голосовые связки и зачатки интеллекта, но не мог пересадить тот человеческий "орган", который Франкл назвал "подсознательным Богом".

Совесть сопровождает человека всю жизнь. Я бы выделили три ее разновидности, условно обозначив их так: действующая, догоняющая, невостребованная. Действующей я называю ту совесть, которая постоянно (сегодня, сейчас) контролирует поведение человека, в каждом конкретном случае подсказывает ему добрый поступок, удерживает от подлости. По определению Владимира Даля, "совесть - это чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее от лжи и зла". Праведники, добродеи, люди с "двумя ангелами" в душе - это и есть те, у кого преобладает действующая совесть. Она у них никогда не дремлет.

Догоняющая совесть включается уже после поступка, одобряя или порицая его (хорошо известные угрызения совести). Этот феномен человеческой духовности чрезвычайно интересен. Прежде всего тем, что в нем высвечивается надвременная сущность совести. Ведь догоняющая совесть проявляется тогда, когда поступок совершен и ничего изменить нельзя. Но совесть игнорирует это "нельзя", обнаруживая элемент духовности, принадлежащий вечности (и который по религиозным представлениям якобы свидетельствует о бессмертии души).

Догоняющая совесть, как я ее понимаю, присуща большинству людей - тем самым 45 процентам, у кого в душе "ангел на свое, а бес на свое". Если действующая совесть не срабатывает у них непосредственно в момент выбора, то через некоторое время включается догоняющая. Догоняющая совесть (впрочем, как и действующая) не подчиняется рассудку, она надинтеллектуальна. Уж на что убедительно Родион Раскольников обосновал для самого себя целесообразность убийства старухи-процентщицы, а вспомним-ка: вся эта история разворачивается на фоне постоянной (до и после убийства) мучительной борьбы с совестью. Борьбы, где в итоге победила совесть. Действующая совесть подавала сигналы, но они оказались слабыми, недостаточными. Тогда с еще большей силой включилась совесть догоняющая. Таким образом, догоняющая совесть запаздывает, но запаздывает не безнадежно. Высшей формой догоняющей совести надо считать раскаяние.

Ну хорошо, слышу я скептические голоса, а как же быть с лютыми злодеями, не испытывающими ни малейших угрызений совести, всегда готовыми к новым убийствам, насилиям, надругательствам над беззащитными жертвами? С теми самыми, у кого, по притче, в душе "два беса". И вообще, есть ли смысл употреблять слово "совесть" по отношению к людям, у кого она не действует, и даже не "догоняет". Раз существуют люди бессовестные в буквальном смысле, можно вернуться к аналогии с крысиными "суперменами" (коих, напомню, в эксперименте оказалось 24 процента)? И тогда то, что мы называем совестью (как и душой) объясняется не особой сущностью (частицей Бога, подсознательным Богом и т.д.), но неким земным влиянием - неважно, сочетанием ли унаследованных генов или воздействием микросреды.

Тем не менее, давайте и этой категории людей оставим какую-никакую совесть. Назовем ее невостребованной, подразумевая под этим термином тот духовный потенциал, который по разным обстоятельствам не проявил себя в жизни данного человека, но никогда и ни у кого не равен нулю. Да и в самом ли деле никак и ничем не проявляет себя этот духовный потенциал у предполагаемых носителей "абсолютного Зла"? Бездействующий применительно к одним обстоятельствам, он вдруг обнаруживает себя в других, сопредельных с первыми во времени и пространстве. Присмотритесь к странным выплескам человечности у самых черных злодеев Достоевского. Как у списанных с натуры ("Мертвый дом"), так и вымышленных, признанных концентрированно выражать только Зло (назову в этом плане Ставрогина из "Бесов" и Свидригайлова из "Преступления и наказания"). Франкл тоже вдруг вспоминает эсэсовца, который "выкладывал из своего кармана немалые деньги, чтобы покупать в аптеке ближайшего городка медикаменты для заключенных"...

Под конец еще раз вернемся к нашим ни в чем не повинным крысам. Ведь их поведение каким-то неразгаданным, каким-то таинственным образом четко градуируется на шкале с полюсами "Добро" и "Зло", как ни условны эти понятия в "зверином контексте". Мир един, и вряд ли его единство заключается лишь в материальности. Отождествлять человеческие поступки с поведением животных, разумеется, некорректно. Но нельзя и высокомерно отворачиваться от "странного" сходства между тем и другим.