Логотерапия, или, как ее называют некоторые авторы, третья Венская школа психотерапии, занимается смыслом человеческого существования и поисками этого смысла. Согласно логотерапии борьба за смысл жизни является основной движущей силой для человека. Поэтому я говорю о "стремлении к смыслу" в противовес принципу удовольствия (или иначе - "стремлению к удовольствию"), на котором сконцентрирован фрейдовский психоанализ, а также в противовес "стремлению к власти", выделяемому адлеровской психологией.

Поиск каждым человеком смысла является главной силой его жизни, а не "вторичной рационализацией" инстинктивных влечений. Смысл уникален и специфичен потому, что он должен быть и может быть осуществлен только самим вот этим человеком и только тогда, когда он достигает понимания того, что могло бы удовлетворить его собственную потребность в смысле. Существуют авторы, которые утверждают, будто смысл и ценности есть "ни что иное, как защитные механизмы, реактивные образования и сублимации". Что касается меня, то я не стал бы жить для того, чтобы спасти свои "защитные механизмы", равно как и умирать ради своих "реактивных образований". Человек же, однако, способен жить и даже умереть ради спасения своих идеалов и ценностей!

Несколько лет назад во Франции проводился опрос общественного мнения. Результаты показали, что 89% опрошенных считают, что человек нуждается в "чем-то таком", ради чего он живет. Другими словами, потребность в смысле является для большинства фактом, а не слепой верой.

Конечно, могут быть такие случаи, когда отношение человека к ценностям на самом деле является только маскировкой скрытых внутренних конфликтов. Но такие люди являются скорее исключением из правила, чем самим правилом. В таких случаях вполне оправдана психологическая интерпретация. В таких случаях мы на самом деле имеем дело с псевдоценностями (хорошим примером этого служит фанатизм), и как псевдоценности они должны быть демаскированы. Демаскировка или развенчание, однако, должна быть сразу же прекращена при встрече с достоверным и подлинным в человеке, в частности, с сильным стремлением к такой жизни, которое было бы настолько значительно, насколько это возможно. Если же развенчание в таком случае не прекращается, то совершающий развенчание просто выдает свою собственную потребность в том, чтобы подавить духовное стремление другого.

Мы должны очень осторожно относиться к тенденции понимать ценности в терминах простого самовыражения человека. Логос, или смысл, есть не просто выход за пределы собственного существования, но скорее нечто противостоящее существованию. Я считаю, что мы не выбираем смысл нашего существования, а скорее обнаруживаем его.

Человека не влечет к моральному поведению, он в каждом случае решает вести себя морально, и человек делает это вовсе не для того, чтобы удовлетворить свою моральную потребность или иметь хорошее настроение. Он делает это для того, чтобы спасти тот путь, по которому он направил себя или для спасения любимого человека, или ради спасения своего Бога. Если же он действительно ведет себя морально ради спасения своего хорошего настроения, он становится Парисом, и перестает быть по-настоящему нравственной личностью.

Человеческое стремление к смыслу жизни также может быть фрустрировано; в этом случае логотерапия говорит об "экзистенциальной фрустрации". Экзистенциальная фрустрация также может привести к неврозу. Нусогенные неврозы имеют своей причиной не психический, а скорее "нусогенный" (от греческого слова "нус", означающего ум, дух, смысл) пласт человеческого существования. Этот логотерапевтический термин означает нечто, принадлежащее "духовному" ядру личности.

Нусогенные неврозы возникают не из-за конфликта между влечением и сознанием, а скорее из-за конфликта между различными ценностями, другими словами, из нравственных конфликтов, или, говоря более обще, из духовных проблем. Среди этих проблем экзистенциальная фрустрация играет большую роль.

Очевидно, что в случае нусогенных неврозов адекватная терапия не есть психотерапия, а скорее логотерапия, т.е. терапия, которая призвана внести духовное измерение в человеческое существование.

Если врач не в состоянии отличить духовное измерение от "инстинктивного", могут возникнуть опасные ошибки. Позвольте мне привести пример.

Высокопоставленный американский дипломат приехал в мою Венскую клинику с тем, чтобы продолжить психоаналитическое лечение, начатое лет пять назад в Нью-Йорке. Потом я спрашивал его, почему он решил подвергнуться анализу, по каким причинам этот анализ был начат впервые. Оказалось, что пациент был недоволен своей карьерой и считал невозможным для себя согласиться с американской внешней политикой. Его аналитик, однако, снова и снова повторял ему, что он должен попытаться внутренне примириться со своим отцом, поскольку правительство США, так же, как и его начальство, "ни что иное, как воображаемый отец", соответственно его неудовлетворенность работой обусловлена ненавистью, которую он бессознательно затаил к своему отцу. Не всякий конфликт обязательно невротичен, огромное количество конфликтов нормально и вполне естественно, точно так же и страдание не всегда является патологическим явлением. Не будучи симптомом невроза, страдание может быть даже достижением человека, особенно если оно выросло в рамках экзистенциальной фрустрации. Экзистенциальная фрустрация сама по себе ни патологична, ни патогенна. Озабоченность человека, даже отчаяние по поводу ценности собственной жизни, является духовным несчастьем, но ни в коем случае не психическим заболеванием. Интерпретация духовного страдания в связи с прошлым приводит к сохранению экзистенциального отчаяния пациента под грудой утешительных средств. Задачей же является - проведение пациента через экзистенциальный кризис развития и роста.

Логотерапия считает своей задачей помочь пациенту в поисках смысла своей жизни. В той мере, в какой логотерапия позволяет ему обрести скрытый смысл своего существования, она является аналитическим процессом. В этом отношении логотерапия сходна с психоанализом. Однако в своей попытке сделать нечто осознанным логотерапия не ограничивается задачей сделать явными для индивидуального сознания бессознательные явления. Логотерапия расходится с психоанализом в том, что она рассматривает человека как такое существо, чья основная миссия состоит в реализации смысла и в актуализации ценностей, а не в простом удовлетворении влечений и инстинктов.

Несомненно, что поиск смысла и ценностей скорее вызывает внутреннее напряжение, чем приводит к равновесию. Однако именно это напряжение является предпосылкой психического здоровья. Я решился бы даже утверждать, что нет ничего в мире, что столь эффективно помогало бы человеку справиться даже с самыми неблагоприятными условиями, как уверенность в том, что смысл жизни существует.

Есть очень много мудрости в словах Ницше: "Тот, кто имеет большое зачем жить, может вынести любое как". Я вижу в этих словах девиз, который справедлив для любой психотерапии. В нацистском концлагере можно было наблюдать, что те, кто знал, что есть некая задача, которая ждет своего решения и осуществления, были более способны выжить.

Что касается меня, то когда меня забрали в концентрационный лагерь Освенцима, моя рукопись, уже готовая к публикации, была конфискована. Конечно же, только глубокое стремление написать эту рукопись заново, помогло мне выдержать зверства лагерной жизни. Например, когда я заболел тифом, то, лежа на нарах, я записал на маленьких листочках много разных заметок, важных при переделке рукописи, как будто я уже дожил до освобождения. Я уверен, что эта переработка потерянной рукописи в темных бараках концентрационного лагеря Баварии помогла мне преодолеть опасный коллапс.

Я считаю опасным заблуждением предположение, что в первую очередь человеку требуется равновесие, или, как это называется в биологии, "гомеостазис". На самом деле человеку требуется не состояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его. То, что ему необходимо, не есть просто снятие напряжения любыми способами, но есть обретение потенциального смысла, предназначения, которое обязательно будет осуществлено. Человеку требуется не равновесие, а то, что я называю "нусодинамикой", т.е. духовной динамикой в рамках полярного напряжения, где один полюс представляет собой смысл, цель, которая будет реализована, а второй полюс - человека, который должен осуществить эту цель. Не следует думать, что последнее суждение справедливо лишь для нормальных условий, - у невротиков подобный механизм еще более значим. Когда архитектор хочет укрепить ветхую арку, он увеличивает груз, положенный на нее, так как таким образом концы арки теснее сближаются друг с другом. Если терапевт хочет восстановить душевное здоровье пациента, он не должен бояться увеличить подобный груз посредством переориентации пациента по поводу смысла его жизни.

Экзистенциальный вакуум - явление широко распространенное в наши дни. Это вполне понятно и может быть объяснено той двойной потерей, которой подвергся человек с тех пор, как стал действительно человеком. В начале человеческой истории человек потерял некоторые из основных животных инстинктов, которые определяли поведение животного и посредством которого оно охранялось. Такая защита, подобно раю, закрыта для человека навсегда; человек должен совершать выбор. Вдобавок к этому при последующем развитии человек претерпел вторую потерю: традиции, которые служили опорой его поведения, сейчас быстро разрушаются. Никакой инстинкт не говорит ему, что он вынужден делать, никакая традиция не подсказывает ему, что он должен делать, вскоре он уже не знает, что он хочет делать. Все больше и больше от начинает руководствоваться тем, что заставляют его делать другие, все в большей степени становясь жертвой конформизма.

Экзистенциальный вакуум проявляется в основном в состоянии скуки. Теперь вполне понятен Шопенгауэр, когда он говорил, что человечество, по-видимому, обречено вечно колебаться между двумя крайностями - нуждой и скукой. Действительно, скука в наше время ставит перед психиатром гораздо больше проблем, нежели нужда. И эти проблемы растут с угрожающей быстротой, так как процесс автоматизации, по-видимому, приведет к значительному увеличению свободного времени. Беда состоит в том, что большинство не знает, что же делать со вновь образовавшимся свободным временем.

Давайте задумаемся, например, о "воскресных неврозах" - таком виде депрессии, который охватывает многих при сознании недостатка содержания своей жизни, когда обрывается натиск недельных занятий и становится очевидна пустота собственного существования. Немало случаев самоубийства можно было бы объяснить экзистенциальным вакуумом. Такие широко распространенные явления, как алкоголизм или юношеская преступность, будут непонятны до тех пор, пока мы не обнаружим экзистенциальный вакуум, лежащий в их основе. Это справедливо также и по отношению к преступникам, и по отношению к кризисам пожилых людей.

Более того, существуют различные скрытые формы и ложные проявления, за которыми обнаруживается экзистенциальный вакуум. Иногда фрустрированная потребность в смысле жизни компенсируется стремлением к власти, включая наиболее примитивную форму воли к власти - желание денег. В других случаях место фрустрированной потребности в смысле жизни занимает стремление к удовольствию. Экзистенциальная фрустрация поэтому часто приводит к сексуальной компенсации. В таких случаях мы наблюдаем сильное сексуальное влечение, разросшееся на почве экзистенциального вакуума. Аналогичное явление имеет место в случае невроза. Поэтому логотерапия назначается не только в нусогенных случаях, как было отмечено выше, но также и в психогенных случаях, в частности в тех, что я назвал "псевдосоматогенными неврозами".

Давайте теперь рассмотрим то, как мы должны вести себя, если пациент спрашивает, что есть смысл жизни.

Я сомневаюсь, что врач может ответить на этот вопрос одной общей фразой, так как смысл жизни различается от человека к человеку, изо дня в день, от часа к часу. Поэтому важен не смысл жизни вообще, а скорее специфический смысл жизни данной личности в данный момент времени. Постановку вопроса о смысле жизни, когда он задан вообще, можно сравнить с вопросом, поставленным перед чемпионом по шахматам: "Скажите, учитель, какой самый хороший ход в мире?" Просто не существует такой вещи, как наилучший или просто хороший ход, в отрыве от конкретной игровой ситуации, в отрыве от конкретной личности противника. То же самое справедливо и в отношении человеческого существования. Мы не должны искать абстрактного смысла жизни. У каждого свое собственное призвание и миссия в жизни, каждый должен выносить в душе конкретное предназначение, которое требует своей реализации. Человеческую жизнь поэтому нельзя переместить с места на место, жизнь конкретного человека неповторима. Итак, задача каждого - единственна, как единственны и специфические возможности ее существования.

Логотерапия видит в ответственности перед жизнью самую сущность человеческого существования.

Объявляя, что человек - творец ответственности и должен актуализировать потенциальный смысл в своей жизни, я хотел подчеркнуть, что истинный смысл жизни можно скорее найти в мире, чем внутри человека или внутри его психики, даже если бы она была закрытой системой. Человеческое существование есть скорее самотрансценденция, нежели самоактуализация. Самоактуализация не может быть возможной целью еще и по той простой причине, что чем больше человек будет за нее бороться, тем больше он будет ее терять, так как только в той степени, в которой человек отдает себя осуществлению своего жизненного смысла, он также и актуализирует, проявляя, себя. Другими словами, самоактуализация не может быть достигнута, если она замыкается на саму себя. Она достижима только тогда, когда является побочным эффектом самотрансценденции.

Согласно логотерапии, мы можем обнаружить смысл жизни тремя путями: 1) совершая дело (подвиг); 2) переживая ценности; 3) путем страдания. Первый путь, путь достижения или осуществления цели, - очевиден. Второй и третий требуют дальнейшего рассмотрения.

Любовь является единственным способом понять другого человека в глубочайшей сути его личности. Никто не может осознать суть другого человека до того, как полюбил его. В духовном акте любви человек становится способным увидеть существенные черты и особенности любимого человека, и, более того, он видит потенциальное в нем, то, что еще не выявлено, но должно быть выявлено. Кроме того, любя, любящий человек заставляет любимого актуализировать свою потенциальность. Помогая осознавать то, кем он может быть и кем он будет в будущем, он превращает эту потенциальность в истинное.

В логотерапии любовь не рассматривается как простой эпифеномен сексуальных влечений и инстинктов в смысле так называемой сублимации. Любовь столь же основной феномен, как и секс. В норме секс является способом выражения любви. Секс оправдан, даже необходим, коль скоро он является проводником любви.

Третий способ найти смысл жизни - страдание.

Когда человек сталкивается с безвыходной и неотвратимой ситуацией, когда он становится перед лицом судьбы, которая никак не может быть изменена, например, при неизлечимой болезни или при стихийном бедствии, ему представляется случай актуализировать высшую ценность, осуществить глубочайший смысл, смысл страдания. Потому что высшая сущность - наше отношение к страданию, отношение, в котором мы берем на себя страдание.

Позвольте мне привести следующий пример. Однажды пожилой практикующий врач консультировался у меня по поводу своей серьезной депрессии. Он не мог пережить потерю своей супруги, которая умерла два года назад и которую он любил больше всего на свете. Но как я мог помочь ему? Что я мог ему сказать? Я отказался вообще от каких-либо разговоров и вместо этого поставил перед ним вопрос: "Что было бы, доктор, если бы Вы умерли первым, а жена Ваша осталась бы в живых?" "О, - сказал он, - для нее это было бы ужасно, как бы она страдала!" После этого я заметил: "Видите доктор, каким страданием ей бы это обошлось, и именно Вы заставили бы ее так страдать. Но теперь Вы платите за это, оставшись в живых и оплакивая ее". Он не сказал ни слова, только пожал мне руку и молча ушел. Страдание каким-то образом перестало быть страданием в тот момент, когда обнаруживается его смысл, как, например, смысл жертвенности.

Конечно, это не было терапией в обычном смысле. Во-первых, потому, что отчаяние в данном случае не было болезнью, и, во-вторых, потому, что я не мог изменить его судьбу, я не мог возвратить ему супругу. Но в тот момент я сумел изменить его отношение к своей неизменной судьбе. Именно с этого мгновения он смог, наконец, увидеть смысл своего страдания. И это - один из основных принципов логотерапии: основное дело человека вовсе не в получении удовольствия или избегании боли, а скорее в видении смысла своей жизни. Поэтому человек даже готов страдать, при условии, что его страдание имеет смысл. Существуют ситуации, которые лишают человека возможности делать какое-либо дело или наслаждаться жизнью: неизбежность страдания не может быть преодолена. В принятии неизбежности страдать жизнь обретает смысл в своей высшей точке, она сохраняет свой смысл буквально на грани. Другими словами, смысл жизни безусловен, так как он включает даже потенциальный смысл страдания.

К таким вещам, которые лишают жизнь смысла, принадлежит не только страдание, но и сама смертность человека, не только отчаяние, но и страх смерти.

Мимолетность нашего существования несомненно создает его бессмысленность. Но она же формирует нашу ответственность, так как все зависит от реализации по существу временных возможностей. Человек постоянно делает выбор из массы существующих возможностей, которая из них будет обречена на несуществование, а какая будет актуализирована. Какой-то выбор будет сделан раз и навсегда - этот бессмертный след на песке времени! В каждое мгновение человек должен решать, плохо или хорошо то, что будет памятником его существованию.

Психоанализ часто обвиняли в так называемом сексуализме. Я, как и многие, сомневаюсь, что этот упрек когда-либо был правильным. Однако существует, как мне кажется, более ошибочное и опасное утверждение. Это то, что я называю "пандетерминизмом". Под последним я подразумеваю такой взгляд на человека, который отрицает его способность противостоять любым возможным условиям. Человек не обусловлен и не детерминирован полностью обстоятельствами, он сам определяет, стать ли над ними. Другими словами, человек в конечном счете самодетерминирован. Человек не просто существует, но всегда решает, каким будет его существование, чем он станет в следующий момент. Индивидуальная личность остается полностью непредсказуемой. Основанием любого предсказания являются биологические, психологические и социальные условия. Основной же чертой человеческого существования является способность человека встать над такими условиями и переступить за их пределы. Таким образом, человек, в конечном счете преодолевает самого себя, человек - это самотрансцендирующее существо.

Вы можете предсказать перемещение машины или автомата, вы можете даже попытаться предсказать механизмы или "динамику" человеческой психики: но человек - нечто большее, чем психика.

Слишком долго, около полувека психиатрия пыталась рассматривать человеческую душу как механизм и, следовательно, терапию душевных заболеваний как технику. Я утверждаю, что этот сон существовал только во сне. Теперь на горизонте стала маячить не психологизированная медицина, а скорее гуманизированная психиатрия.

Врач, продолжающий рассматривать тем не менее свою роль главным образом как роль техника, должен признаться, что он видит больного не иначе, как машину, вместо того, чтобы видеть человека по ту сторону болезни!

Человек не есть еще одна вещь среди вещей, вещи определяют друг друга, но человек в конце концов сам себя определяет. То, чем он станет, это, наряду с ограничениями, накладываемыми его способностями и окружением, определяется тем, что он делает из самого себя. В концентрационном лагере, например, в этой живой лаборатории и в испытаниях на этой земле, мы были свидетелями того, что некоторые из наших товарищей вели себя как свиньи, в то время как другие были святыми. Человек имеет в себе обе эти возможности, и то, которая из них будет актуализирована, зависит от его решения, а не от условий.